1. Имя персонажа
Лекстон
2. Возраст
21
3. Раса
Полукровка, а может квартерон (инкуб + неизвестно кто)
-Пол: М
-Ориентация: Би
4. Биография
Лекс появился в этом мире двадцать один год назад. Он из тех, кто родился уже в «новое время» в этом «новом» мире. Тут бы конечно можно сочинить сказочку о скромной, но любящей семье, с трудом сводящей концы с концами, но если бы его спросили, где он родился, ответ был бы просто: на помойке.
Мать Лекстона была суккубой с огненного цвета волосами и ярко желтыми глазами. Стройная, гибкая суккуба, словно ожившее пламя. Наверно на нее был хороший спрос в том борделе, где она работала. Собственно это все что Лекс помнил о своей матери. Ему было где-то лет семь, когда она однажды не вернулась в небольшой ветхий домик с расстеленным на полу матрасом и накиданными в углах яркими вещами – ее одеждой, и спящими среди этого беспорядка детьми. Куда и как исчезла сестра, Лекс не помнил. Он долго бегал в ее поисках и звал по имени, но так и не нашел.
Что остается семилетнему ребенку оставшемуся одному в городе где и слыхом не слыхивали про детские дома и благотворительность? Ему остаются лишь два варианта: сдохнуть, или выжить любой ценой. Какую цену может заплатить семилетний ребенок? Нет, не ту. Он попытался продать что-то из шмоток матери, чтобы разжиться хотя бы водой. Воровать было слишком чревато. Лексу вовсе не хотелось оказаться на страшных штольнях, которыми здесь с успехом пугали непослушных детей. Но идея «честной торговли» была провалена. Часть вещей ему действительно удалось сторговать знакомой его матери, правда, практически за бесценок. А вот «вторую партию» он так и не донес. Сильный удар по лицу и инкуб уже летит на землю, а уроненные вещи кто-то ловко подхватывает и убегает. Так какую же цену может заплатить семилетний ребенок?
Можно было побираться и питаться всем, что вообще можно разжевать, но достать воду здесь можно было лишь за деньги. И когда пытаешься облизать пересохшие потрескавшиеся губы, чисто инстинктивно, забыв, что во рту царит такая же сухость, штольни уже кажутся не такими уж и пугающими. Так Лекс начал воровать. Каким-то чудом его так ни разу и не поймали, иначе быть бы инкубу проданным в лучшем случае в бордель, в худшем на штольни. Хотя так ли лучше первый вариант, вопрос спорный, но там еще оставался шанс дожить хотя бы до двадцати, а может и быть замученным каким-нибудь клиентом - извращенцем на следующей, же неделе. Но этого так и не произошло. Иногда Лексу удавалось прибиться к местным бродяжкам, но, как правило, ненадолго. Это была та компания, в которой лучше не выделаться, в том числе и внешностью, а не заметить огненно рыжей, пусть и порядком померкшей от пыли грязи, копны, было сложно.
Однажды Лекс в очередной раз забрался в какой-то заброшенный сарай, где некогда видимо, предполагалось хранить зерно. Забившись в дальний угол и свернувшись на куче тряпья, он собирался поспать. Ведь во сне не чувствуешь голода, особенно если так изможден, что ничего уже и не снится. Его разбудил громкий смех. Скорее даже громкое ржание нескольких людей, хотя если бы Лекс пригляделся то сумел бы различить там и парочку оборотней, он, разумеется, предпочел затихнуть и не двигаться. Какое-то время инкуб даже не рисковал открыть глаза, чтобы не показать что проснулся, пока не понял, что смеющееся довольно далеко и возможно еще не заметили его. Тогда, Лекс рискнул приоткрыть сперва один, а потом и второй глаз. И даже немного высунулся из-под пахнущей пылью темно синей тряпки, заменявшей ему одеяло.
В амбаре собралась кампания из семи человек и еще одного. Обнаженное тело было привязано к одному из центральных деревянных столбов, подпирающих поддерживающие дырявую крышу балки. Грубые веревки впивались в нежную бледную кожу и без того покрытую следами побоев. Эльф, а это был именно он, стоял на коленях, перед стоящими напротив него улыбающимися людьми. Те над чем-то смеялись и улюлюкали, демонстративно громко предлагая друг другу варианты его дальнейшей судьбы. Хотя всем здесь присутствующим, включая затихшего в углу демоненка и так было ясно, чем это кончится.
Лекс в какой-то момент, задумался, отключившись от внешнего мира и наблюдая за происходящим, словно его здесь и не было, и упустил момент, когда один из оборотней, с желтыми кошачьими глазами заметил его. Внезапно сильная рука сзватила мальчишку за волосы и вздернула на ноги.
- Посмотрите кто здесь! Маленькая бродяжка. – Оборотень рассмеялся, глядя как зажмурившийся от боли инкуб, схватился за его руку. – Демоново отребье!
Внезапно перестав смеяться, оборотень резко метнул Лекса к своим дружкам, так что по инерции пробежав вперед мальчишка, в конце концов, не удержал равновесия и рухнул на грязный земляной пол пол. Смех смолк еще, когда оборотень с криком выдернул Лекса из его укромного угла, теперь же все присутствующие уставились на валяющегося, на полу инкуба. Все, включая эльфа, последний смотрел на мальчишку со скрытой надеждой. Нет, он не надеялся, что двенадцатилетний ребенок может ему помочь, скорее на то, что люди переключатся на новую жертву издевательств, и он сможет немного передохнуть.
Один из людей подошел к Лексу и попытался пинком заставить его перевернуться, но ловкий инкуб сумел увернуться и, поднявшись на колени взглянуть на человека.
- Полукровка. – Презрительно процедил тот, увидев черные глаза мальчишки.
- Похоже у нас сегодня на десерт девочка суккуб? – Оценил другой, окинув взглядом грязные, но все еще явно рыжие волосы и тонкие, правильные черты лица.
- Встань и подойди. – Властный холодный голос заставил Лекса внутренне сжаться в комок, но инкуб невозмутимо поднялся на ноги и, развернувшись, подошел к говорившему. На лице мальчишки не было не единой эмоции, оно оставалось бесстрастно холодным, как голос обратившегося к нему человека. Видимо это был главарь этой своры. Он единственный хранил молчание, пока остальные строили планы на эльфа, лишь самодовольно, но сдержано улыбаясь лишь механически подкидывая в руке спелый красный плод. Он походил на хозяина бросившего своим псам неплохие объедки со стола и с усмешкой наблюдающего как те радуется этой подачке.
Когда Лекс оказался напротив мужчины, тот брезгливо подцепил пальцами его подбородок и заставил мальчишку поднять лицо. Громкие реплики своры, перешли в предвкушающие, но нервозные перешептывания. Об эльфе не время забыли.
- Полукровка? – Мужчина внимательно изучал лицо мальчишки, остававшееся все таким же бесстрастным, хотя внутри у него все сжималось в тугой комок. Казалось, черные глаза инкуба смотрели сквозь мужчину, но Лекс видел. Прекрасно видел и бледную кожу, и черные как бездна волосы и бордовые глаза. Это и впрямь был Хозяин своры. Лекс ошибся лишь в том, что мысленно произносил это слово с маленькой буквы. А вампир меж тем продолжал, обращаясь скорее сам к себе, а может уже и к воображаемому покупателю. – Возможно. Но я бы дал и три четверти.
Вампир бесцеремонно заставлял Лекса крутить головой, поворачиваться. Даже на уши взглянул, словно проверяя, не заострены ли кончики. Но нет, если в Лекстоне и была эльфийская кровь, то было ее ничтожно мало. Во всяком случае, уши у него были вполне обычными.
- И кстати это мальчик. – Закончил импровизированный осмотр мужчина, напоследок еще и зубы ему проверив. Так что Лекс уже с трудом сдержался, чтобы не тяпнуть его за палец. Но инкуб сдерживался, прекрасно понимая, что стоит взбрыкнуть и, ни что не помешает этим людям и не людям просто забить его до смерти. А если и нет, то не лучше ли остаться целым, если итог все равно будет один?
Остальные уже смотрели на него не только с вполне определенным желанием, но и легкой настороженность, вызванной видимо интересом к беспризорнику со стороны вампира. Вполне резонно опасались что «законная добыча» уйдет в чужие лапы. А еще там было разочарование. Видимо, несмотря на красоту эльфа, некоторые из присутствующих предпочли бы перепачканную и давно не мытую суккубу. Но вот столь, же не мытая помесь инкуба неизвестно с кем таково воодушевления уже не вызывала. И нельзя сказать, что Лекс об этом сожалел. Скорее он сожалел что несмотря на двенадцатилетний возраст, из-за тонких черт лица и общей худобы его частенько принимали за девченку.
Вампир задумчиво посмотрел на свою находку. Да Лекса он уже явно считал именно своей находкой, собравшаяся тут свора в расчет не принималась. Внезапно на губах кровососа отразилась улыбка не предвещающая, впрочем, ничего хорошего.
- Привяжите ему голову понадежнее. – Усмехнувшись, вампир швырнул подбрасываемый плод одному из оборотней. Тот удивленно переглянувшись со своим приятелем подхватив веревки, направились к Лексу. Вампир посмотрел на них сперва не менее удивленно, потом как на идиотов и раздраженно кивнул в сторону эльфа. Что-то смекнул оборотни уже гораздо увереннее метнулись к связанному. Буквально через минуту они отошли, довольно созерцая дело рук своих. Теперь, кроме оплетавших его тело веревок, появились еще две: одна перехватывала шею, а вторая закрывала глаза, все они были привязаны к столбу, не позволяя эльфу сместить голову хотя бы на пару сантиметров. Брошенный вампиром плод был установлен на светлую макушку эльфа.
Продолжая довольно усмехаться, вампир жестом фокусника извлек из рукава метательный нож и под удивленными взглядами своры протянул его инкубу.
- Попадешь – свободен, нет – отдам им. – Кивок на настороженно наблюдавших за этим мужиков. – А там, если выживешь то на штольни, а нет, так нет.
Лекс все таким же бесстрастным, словно не видящим взглядом посмотрел на вампира, а потом на связанного эльфа. У него бы должны были трястись руки и подгибаться колени, но это все будет потом. А сейчас Лекс не думал о риске. Просто внезапно накатила злость, и мальчишка со всей силы метнул нож. Спустя какую-то долю секунды металлическая рукоять торчала из яблока. К счастью эльфа, не глазного. Хотя, к счастью ли. Возможно, милосерднее было бы убить его сейчас, но Лекс вырос не на героических сказаниях и не собирался сам переживать то, что предстояло вынести эльфу.
Кто-то из мужиков присвистнул, одновременно восторженно и расстроено, но в большей степени все же удивленно. Инкуб почему-то всегда чувствовал все эти ноты эмоций едва ли не в каждом звуке чужой речи.
- Свободен. – Коротко скомандовал вампир, не сводя взгляда с торчащей из плода рукояти. И Лекс поспешил выполнить этот приказ, пока кровосос не передумал.
Потом инкуб еще много и часто тренировался на разных ножах, скраденных им. Они все имели разную форму и вес и для метания собственно и вовсе не предназначались, так, что попадал Лекс редко. Но упорно продолжал тренироваться, прекрасно понимая, что при его телосложении, лучший способ защитить себя, это последовать эльфийской философии боя и бить врага издалека.
Лет в четырнадцать, а может уже и шестнадцать, Лекстон, наконец, прибился к одной банде бродяжек. Те были старше инкуба и на полукровку смотрели с презрением, но с главарем, хитрым и начисто лишенным жалости, спорить не рискнули. Разумеется, взяли его что называется «за красивые глаза», но не ради этих самых глаз. И все же Лекс счел, что так безопаснее. Он уже вошел в фазу активного роста, хотя и оставался по-прежнему невысоким, но теперь на улице его стали замечать все чаще и неумение управлять свойственной инкубам притягательностью, безопаснее его жизнь не делало. Зато здесь ему впервые в руки попались метательные ножи. Виной ли тому его предыдущие жалкие потуги на тренировки, или природная меткость, но по прошествую недели, он больше никогда не мазал, если только целью не был вампир, или опытный боец, который мог отбить первый – летящий в лицо, кинжал и неизменно ловил в живот второй.
Со временем факт существования в банде Леса, стал совершенно естественным и обычным делом. От незавидной судьбы всеобщего «спального места» Лекса спасал инстинкт собственника изрядно обостренный у главаря беспризорников, а с единичными случаями особо непонятливых, он уже мог справиться сам. В каком-то смысле жизнь налаживалась. По крайней мере, он больше не умирал от жажды и постепенно интуитивно разобрался со своим чрезмерным порой обаянием. Так что, когда главарь погиб в одной из стычек, Лекс без особых проблем занял его место, легко маневрируя между прочими претендентами «на трон». Постепенно эта «игра» с чужими чувствами, эмоциями и помыслами втянула, и у Лекса впервые появилось любимое занятие кроме еды и питья. Нет, он вовсе не впадал в чревоугодие, но когда долгие годы чуть ли не выкинутые кем-то башмаки жевать готов, даже кусок хлеба становится ценнейшим вкладом в собственное благополучие. Секс же не привлекал совершенно, но не из-за собственной инфантильности, невозможной по причине самого его происхождения, а из-за грубости и не опытности партнеров причинявших лишь боль. А боль Лекс не любил. Мог терпеть и терпел, но никогда не любил.
Так же со временем открылась еще одна весьма привлекательная с точки зрения Лекстона составляющая жизни – алкоголь. Но удовольствие не из дешевых, а потому на него приходилось зарабатывать тем, что есть. Тем, чем так и не пришлось заплатить семилетнему мальчику, отложив эту плату на целых одиннадцать лет. Но шлюха не может быть главарем банды, пусть речь и идет лишь о своре грязных бродяжек. И Лекс ушел, совершенно о том не жалея, ведь здесь вполне можно было самому ублажать охочих до яркой внешности инкубов дам, а это было куда приятнее.
Бессмысленное существование может угнетать, когда у тебя есть возможность жить, а не тогда, когда каждый день приходится выживать. И меняются лишь способы этого выживания. Сначала он воровал, потом разбойные нападения и теперь проституция. Убийства тоже были, во время стычки между бандами таких вот беспризорников. Брошенных детей шлюх и презренных всеми полукровок. Хотя преднамеренно ни Лекс, ни его предшественник за мокруху не брались. Не из-за каких-то моральных метаний. Слово «мораль», в их мире, было похуже матерного и за него легко можно было огрести. Просто эта схема была обоим ясна и понятна. Не слишком важного, но мешающегося разумного убирали с помощью таких вот бродяжек. Он просто «случайно» попадал в эпицентр очередной разборки. А когда дело сделано, исчезали и сами бродяжки, становясь чьим-то кормом – не переводить же зря материал.
Сейчас Лексу двадцать один и засыпая, он никогда не уверен, что проснется вновь. Так бы он сказал, если бы его спросили. Но кого интересуют сомнения какого-то полукровки?
5. Характер
Вот он стоит и улыбается вам. Улыбается так, как вы этого хотите. Радость, вожделение, страсть, печаль, благоговение восторг – он покажет вам то, что вы хотите. Желание, жалость, страх, предчувствие – он вызовет в вас то, чего вам не хватает. И это не значит что он не чувствует ничего, наоборот, он упивается этими эмоциями, своими и чужими.
Лекс из тех, кому не стоит задавать вопросов вроде: «Я что похож на идиота?» - ответ вас врятли обрадует, а вот его непременно повеселит, так же как и ваша обиженная мина. Вообще если кому-то остался до пропасти последний шаг, Лекс непременно даст ему пинка. Его жалость и страх остались там, со связанным эльфом, нанизанные на пришпиливший яблоко к столбу нож.
Он будет мило улыбаться, хваля вас не за что. Он будет так же улыбаться, говоря неприятные вещи. И когда начнет бить по больным местам, и когда острие метательного ножа неожиданно проткнет вашу печень, он будет все так же мило улыбаться, с долей сочувствия и может быть легкой нотой зависти. Ведь ваш Ад закончился сегодня.
Лишь когда долгожданный алкоголь разбивает на осколки все те маски, в которых уже давно потерялось лицо того семилетнего мальчика. Лишь тогда в черных глазах всколыхнется безумие, и радостный оскал на красивом лице станет ужасающей гримасой. И может быть, он снова отпустит себя, чтобы слушая разносящий пепел ветер, пройти, танцуя по ножу и снова попытаться, сделать вдох.
Амбициозен по стольку поскольку. Не сдержан и не самоуверен, он просто вновь и вновь встает на заветное острие, чтобы только почувствовать, что жив. Лекс давно перестал делать то что «надо», только то, что хочется. Пусть и лишь из того что может. Варианты возможны лишь если есть цель. Он словно пытаясь восполнить то чувство. Ведь за одиннадцать лет выживания, вполне можно забыть - что значит жить.
О чем может мечтать полукровка? Может ли полукровка мечтать? А если и может, то о чем? О чем можно мечтать, идя по усыпанной пеплом дороге среди полуразрушенных, но все еще не заброшенных домов? Мечта нечто недостижимое. Все достижимое цели и желания. О чем могут мечтать бродяжки? Не то чтобы они никогда не говорили о мечтах. Сентиментальность? Но здесь обо всем умудряются говорить как о чем-то незначительном и не важном. Их умение лгать совершенствуется. Любой, кто хочет здесь выжить обязан уметь лгать. За нарушение законов не писанных карают жестче, чем за составленный кем-то в уютном кабинете свод. Если ты хочешь жить, ты обязан уметь лгать. Если ты не умеешь лгать то ты труп. Главный закон театра жизни на подмостках Сумеречного города.
Возвести лож в ранг необходимости, одно из древних, забытых искусств, где плетется в витражах узоров подобно работам лучших вязальщиц. Где не видно ни начала нити, ни ее конца, а каждый узелок запрятан надежнее самых сокровенных желаний. Где танцуют на острие ножа. Где идут по лезвию как по мощеной дороге, словно под ногами не угли и битое стекло, а ковровая дорожка.
Лги всем и никогда не лги себе. Соблазняй, убивай, издевайся и наслаждайся. Никогда не делай того что не приносит тебе удовольствия или выгоды. Играй и наслаждайся своей игрой. Совмещай то, что так и не сумели совместить сдавшиеся и навсегда оставшиеся на этом пути.
И вновь, словно меняя маски, впадает из крайности в крайность в своих настроениях, практически мгновенно перетекая из одного состояния в другое, так что совершенно не ясно, что же за хаос твориться у него в голове. Сам не всегда способен предсказать собственную реакцию, если не продумает ситуацию заранее.
Но, несмотря на всю взрывоопасность реально разозлить его довольно сложно. Не потому что Лекстон терпеливый, а скорее, потому что слишком ветреный, да и не станет мараться без пользы делу. К тому же он очень быстро отходит и вообще не способен долго расстраиваться. Но обиды, тем не менее, не забудет и при первом же удобном случае отомстит.
-Любит: Алкоголь, еду, красный цвет и себя;
-Не любит: Этот проклятый город, демонов, людей, да собственно всех, навязчивость, недогадливых, убивать;
-Привычки: Алкоголь, подкидывать левой рукой нож;
-Слабости: Алкоголь; что-то, что сочтет действительно красивым;
6. Внешность
Волосы доходят где-то до лопаток и обычно прибывают в «свободном полете», он же творческий беспорядок, он же средняя растрепанность. Эта рыжая грива едва ли не главное достояние инкуба, по крайней мере, он ею вполне доволен.
На лицо Лекс весьма приятен, как впрочем, и все инкубы, но ничем особенным не выделялся: высокие скулы, острый подбородок, но при этом все линии достаточно гладкие. Бледные губы, нижняя, как это часто бывает, более пухлая. Нос прямой с едва заметным шрамом на переносице. И конечно глаза, довольно большие и совершенно темные глаза, где с трудом можно было отличить радужку от зрачков. Подвижная мимика, прежде все бровей и губ. И почти нечитаемый взгляд, которому, впрочем, легко придать томность лишь чуть прикрыв пушистые ресницы.
Вообще инкуб обладал средним ростом и несколько субтильным телосложением. Не наделенный мышечной массой от природы, он, тем не менее, довольно жилист, но и это не слишком развито. Узкие бедра и не слишком широкие плечи «человека», который явно не привык таскать на своем хребте, какую либо тяжесть, зарабатывая на жизнь честным трудом. А вот гибкость танцора и ловкость акробата делают его едва ли не прирожденным вором.
Из примет пирсинг в левом соске и пара серьезных шрамов. Один "украшает" левое предплечье, другой скрывается под коленом. В остальном же на теле инкуба хватает едва заметных следов вполне естественных при его образе жизни.
-Вес: 68
-Рост: 175
-Телосложение:худощавое
-Походка: плавная, скользящая, будто крадется.
-Голос: Тенор, обычно тихий и вкрадчивый.
7. Способности
Притягательность
-Навыки:
Метание ножей, и, пожалуй, вообще всего, что поднять в состоянии; очень меткий; уличные драки;
8. Деятельность
Работа в борделе.
9. Оружие
Метательные ножи
10. Планы на игру
Найти приключения на свою рыжую башку и разнообразить жизнь.
11. Читали ли вы правила?
А надо?
12. Связь с вами.
452529010
13. Как часто будете посещать форум?
Как затянет
Отредактировано Лекстон (2011-03-07 20:28:21)
